Меня разбудил уже знакомый плач ребёнка. За занавеской я услышала утомлённый голос усталой матери, пытающейся успокоить малыша. Мне было пятнадцать лет, я находилась в детском отделении больницы после удаления гланд. Вопреки ожиданиям возникли осложнения, и теперь у меня сильно болело горло и уши, потому я плохо спала. Я прижала пакет со льдом к горлу и лицу, наблюдая, как измождённая мать ходит по узкому коридору и укачивает плачущего сынишку.
Его жалостный плач заглушался повязкой надо ртом. Вчера я услышала, как мать разговаривает с медсестрой о том, что её сын родился без верхней губы. Для четырёхмесячного малыша это была уже третья операция. И до года ему предстояло ещё как минимум три операции постепенного наращивания верхней губы.
Я стала вспоминать вчерашние приёмные часы, когда отец пришёл навестить их. Он был похож на строителя и, очевидно, пришёл в больницу прямо с работы. Я наблюдала, как он ласково держал сына, кормил его, вливая ему в рот молоко и покачивая, чтобы тот мог его проглотить. Без верхней губы мальчик не мог сосать грудь или пить молоко из бутылочки, как другие младенцы.
От воспоминаний меня отвлекла вошедшая в палату медсестра. Я взяла у неё новый ледовый компресс и стала наблюдать, как она склонилась над младенцем, чтобы сделать перевязку. Потом он перестал плакать и заснул беспокойным сном. Перед выходом медсестра остановилась и, прикоснувшись к руке матери, мягко сказала: «Наверно, нелегко вам приходится». «Да», – ответила та с болью в голосе. Отвернувшись, она продолжила дрожащим голосом: «Я часто задаю себе вопрос, почему я родила его на свет таким!»
Шаги медсестры затихли, а слова матери всё ещё звучали у меня в ушах. Я подумала, что Бог, наверно, очень хочет, чтобы она знала, что Он любит её, помнит о ней и никогда не осуждает. Он рядом и понимает её. Меня не покидало желание рассказать ей об этом. Но что я могу сказать? Как я могу вообще что-то сказать? У меня пропал голос, я еле шепчу, и мне больно говорить. Я ломала голову, как мне быть, и вдруг мне пришла на ум детская песенка, которую я помню с детства.
Иисус велел, чтобы мы светили ярко,
Как свеча, горящая в ночи.
В этом тёмном мире мы должны сиять;
Ты осветишь свой уголок, а я – мой. [[«Jesus Bids Us Shine», автор Сюзан Уорнер (1868)]]
Это мой уголок, – подумала я, осматривая тускло освещённую палату. Ещё не зная, что и как сказать, я отложила лёд и встала с постели. Вскоре мы разговорились. Я говорила хриплым голосом, мои слова были простыми и нескладными, я, как обычно, покраснела от смущения. Но постепенно боль и отчаяние в её глазах уступили место покою и вере. Мы помолились вместе, и я с изумлением осознала, что Бог говорил через меня. Я стала Его свечой, несущей свет страдающему сердцу.
Прошло много лет, но я часто вспоминаю тот вечер. У каждого из нас есть свой уголок: семья, работа, школа, микрорайон. Легко начать сомневаться в себе, решить, что вам не под силу произвести перемены к лучшему. Но даже самый небольшой человек велик, если с ним Бог. А Бог – в каждом из нас.1 Мы Его свечки, каждая находится в уголке этого тёмного мира и светит Его светом в меру своих способностей. Я молюсь, чтобы я могла верно освещать свой уголок, когда и как смогу.
- См. от Иоанна, 14:20.